Полотно кисти Модильяни продано за рекордную сумму

Картина художника-экспрессиониста Амедео Модильяни "Лежащая обнаженная" продана в Нью-Йорке на аукционе Sotheby's за рекордные 157,2 миллиона долларов, что стало самой высокой ценой за всю историю аукционного дома.

Оценочная стоимость лота составляла 150 миллионов долларов, что также стало самым высоким эстимейтом среди всех произведений искусства, когда-либо выставлявшихся на аукционе Sotheby's. Ушедший с молотка шедевр входит в серию из 22-х полотен, которые можно увидеть в крупнейших музеях мира.

В 2003 году "Лежащая обнаженная" была приобретена ирландским миллиардером за 26,9 миллионов долларов. В 2015 году еще одно полотно кисти Модильяни с полулежащей обнаженной женщиной из этой же серии было продано за 170,4 миллиона долларов.

Другими реализованными в ходе торгов в Нью-Йорке заметными лотами стали полотно кисти Пабло Пикассо (1881-1973) "Отдых", проданное за 36,9 миллиона долларов при эстимейте 25-35 миллионов долларов, и картина Клода Моне "Утро на Сене", ушедшая с молотка за 20,6 миллиона долларов.www.vesti.ru/doc.html?id=3017288&cid=460

@темы: живопись

---

Ростовчанка Мария Лиман попала в список лучших девушек планеты

Ростовская модель Playboy Мария Лиман ожидаемо оказалась в списке самых красивых девушек планеты.

Издание Playboy опубликовало свою версию топ-моделей мира. Всех самых роскошных и сексапильных красавиц собрали в специальном выпуске.

Как рассказала звезда поклонникам в своем микроблоге Instagram, сегодня уже можно увидеть ее фото в спецвыпуске самых сексуальных девушек планеты Playboy.

Мария добавила: «Я не очень люблю эту фотосессию. Я здесь абсолютно на себя не похожа, и БДСМ мне не по душе. Но Хью Хефнер был от неё без ума. И уже на протяжении трех лет эти фотографии снова и снова появляются на страницах легендарного журнала».

Подписчики восхитились фотосессией Марии, написали множество комплиментов и поставили около 20 тысяс «лайков» под публикацией.

Издание EG.RU ранее писало, что сегодня страница девушки насчитывает почти 370 тыс. подписчиков. Недавно Мария разрешила задать вопросы о личной жизни и ответила на них.

Рассказывая о том, с каким мужчиной девушка смогла бы начать романтические отношения, Мария пояснила, что гармоничная любовная история может возникнуть только у людей с одинаковыми жизненными позициями и социальным статусом.

По словам девушки, рабочий с завода ее никогда не сможет привлечь, потому что в таком случае пришлось бы «тянуть» за собой мужчину, а это не является жизненным приоритетом Марии.

www.eg.ru/showbusiness/527788/


Метки: шоу-бизнес

@темы: модельный бизнес

---

Саша Савельева: «Давно ли вы занимались синхронным плаванием?»

@темы: синхронистки

---

Сегодня отмечается День голой работы в саду — пикантная фотоподборка

В основном этот праздник пропагандируют нудисты. И для них это не просто очередной повод выйти на прогулку обнажённым.

«Прежде всего, это единение с природой, — рассказывает в интервью британскому таблоиду один из активистов. — Необходимо попробовать жизнь вне бетонных стен и без удручающих общественных рамок, вроде необходимости носить одежду. Ношение штанов означает ответственность».

«День голой работы в саду — это повод поплавать, отдохнуть, понежиться под солнышком и пообщаться с друзьями без какого-либо осуждения», — признался другой нудист из Австралии.

Мужчина пояснил, что требование носить форму на работе его сильно напрягает. А вот дома он почти всегда ходит голый.

Ранее Пятый канал рассказывал, как известная британская актриса отбросила купальник, чтобы похвастаться необъятным бюстом.


Источник →
Ключевые слова: В мире
Опубликовано 06.05.2018 в 03:58

@темы: совпеменные нравы

---

Варвара Дмитриевна Римская-Корсакова (Мергасова)

28.01.2008 в 12:47

Пишет  tatnomas:

Варвара Дмитриевна Римская-Корсакова (Мергасова)
Варвара Дмитриевна Римская-Корсакова (1834-1879), ставшая прототипом одной из героинь романа Льва Толстого «Анна Каренина», была звездой высшего света Москвы и Санкт-Петербурга. Надменный и капризный Париж склонялся в восхищении перед красотой той, кого называли «Венерой из Тартара». Она затмевала саму французскую императрицу Евгению, чем вызвала большое недовольство последней. Смелые наряды Римской-Корсаковой часто становились причиной скандалов (однажды её даже вывели из бальной залы за чересчур прозрачное платье). Об остроумии этой женщины ходили легенды, а её ноги поклонники считали «прекраснейшими в Европе».
Варвара Дмитриевна происходила из костромского дворянского рода Мергасовых. В 16 лет обворожительная Варенька Мергасова вышла замуж за выпускника Московского университета, остроумного и веселого красавца, гусара, любимца "света" Николая Корсакова, семья которого оставила заметный след в истории русской культуры. Николая и Варвару Корсаковых знал в Москве Л.Н. Толстой и вывел их под прозрачными именами в "Анне Карениной" в картине бала.
Позже, расставшись с мужем, она поселилась в Ницце. Князь Д.Д. Оболенский, хорошо знавший Варвару Дмитриевну писал о ней, что она "считалась не только петербургскою, но и европейскою красавицей. Блистая на заграничных водах, приморских купаньях, в Биарице и Остенде, а также в Тюильри, в самый разгар безумной роскоши императрицы Евгении и блеска Наполеона III, В.Д. Корсакова делила успехи свои между петербургским великим светом и французским двором, где ее звали la Venus tartar". Ее называли во Франции "татарской Венерой". В Корсаковой чувствуется уроженка волжских берегов, из века в век дававших пристанище и славянам, и калмыкам, и булгарам.
Франц Винтерхальтер писал русскую красавицу дважды. Один портрет висит в пензенском музее, второй занял почётное место в парижском музее Орсе. И, кажется, художник сам был не равнодушен к этой великолепной светской львице. На его картине Римская-Корсакова не просто красива, она ослепительно прекрасна. Даже самый придирчивый ценитель женской красоты не найдёт ни малейшего изъяна в этом безукоризненном лице. А заметная личная симпатия художника не позволяет отнести изображение Варвары Дмитриевны к числу обычных парадных портретов, мастером которых считался Винтерхальтер.
Парижский портрет Варвары Дмитриевны Римской-Корсаковой был написан Винтерхальтером, когда этой русской красавице было 30 лет. Белая с голубыми лентами накидка лишь создает иллюзию платья. И тут же двойственное впечатление: Варвара Дмитриевна кажется и обнаженной, и закутанной одновременно. Естественная, отринувшая все мелочные ухищрения красота: на ней нет никаких украшений, кроме капелек-серег в ушах.
Корсакова любила винтерхальтерский портрет. Он украшал обложку ее книги. Вероятно в библиотечных собраниях Франции она хранится до сих пор. Можно лишь предполагать, какой смысл вложен в эпиграф написанной ею книги: "Лишения и печали мне указали Бога, а счастье заставило познать Его".

Варвара Дмитриевна Римская-Корсакова очаровала Европу середины XIX века, бросила дерзкий вызов мстительной супруге Наполеона III императрице Евгении, шокировала свет своими прозрачными нарядами и послужила прототипом блистательной графини Лиди из «Анны Карениной». Красавица с портрета
...С портрета французского художника Франсуа Ксавье Винтерхальтера на толпы любопытных посетителей парижского Музея Орсе смотрит гордая молодая дама - невероятно обворожительная особа, закутанная в полупрозрачную накидку. Скромная табличка сообщает: «Варвара Дмитриевна Римская-Корсакова. 1864 г.».
История жизни этой блистательной россиянки, от одного присутствия которой мужчины всей Европы впадали в благоговейный транс, достойна внимания современников. Известно, что родилась и выросла Варвара Дмитриевна в Костромской губернии, на берегах Волги, в семье очень богатых дворян Мергасовых. Не успела юная провинциалка появиться на московских балах, как тут же была замечена одним из самых завидных женихов того времени - бравым гусаром Николаем Сергеевичем Римским-Корсаковым, слывшим отчаянным сердцеедом. Один вальс, встреча взглядов, и удивленная Варенька неожиданно получает предложение руки и сердца... На которое не раздумывая отвечает согласием.
Семья будущего мужа Варвары Дмитриевны была широко известна в обеих российских столицах. Скорее всего, возвышение этого рода началось с того, что один из Римских-Корсаковых (все мужчины этого рода отличались статной фигурой, высоким ростом и прочими внешними достоинствами) стал штатным фаворитом императрицы Екатерины II, - отсюда почести, награды и титулы. Легендарная бабушка Николая Сергеевича Марья Ивановна дружила с Пушкиным и прославилась на всю Москву веселыми хлебосольными балами. А мама Софья Алексеевна приходилась двоюродной сестрой Александру Сергеевичу Грибоедову. По некоторым сведениям, именно с нее списана Софья, главная героиня бессмертного «Горя от ума».
Свадьба Вари Мергасовой и Николая Римского-Корсакова состоялась в мае 1850 года. Свидетели венчания писали, что такой эффектной пары город не видел давно. Невесте было всего шестнадцать, жениху - двадцать лет. Если верить документам, опубликованным в «Пензенском временнике любителей старины», их первенец появился на свет через три месяца после свадьбы, в августе 1850-го. Через три года в молодой семье родился еще один сын, а еще через два лета - третий. Причем роды совершенно не испортили прелестного облика Варвары Дмитриевны, которая на зависть кумушкам не теряла ни румянца, ни грациозности, ни девичьей свежести.
Загадочная дуэль
Казалось, союз Варвары Дмитриевны и Николая Сергеевича ничем не разрушить. Супруги Римские-Корсаковы регулярно появлялись на балах, посещали лучшие гостиные и вообще были дружны. Лев Николаевич Толстой вывел эту заметную чету в образе Корсунских в своей «Анне Карениной». «Лучший кавалер (это о Николае Сергеевиче. - Л. В. ), главный кавалер по бальной иерархии, знаменитый дирижер балов, женатый красивый и статный мужчина». А в «невозможно обнаженной красавице Лиди» легко узнается Варвара Дмитриевна.
Кто теперь узнает, что на самом деле скрывалось в недрах роскошного особняка Римских-Корсаковых? Когда между супругами возникла неприязнь или обида, почему разладились светлые отношения? Впрочем, жизнь двоих - всегда тайна... Да и Николай Сергеевич в воспоминаниях современников рисуется человеком весьма симпатичным. Выпускник Московского университета, в 21 год он был избран предводителем вяземского дворянства. Когда же началась война, Римский-Корсаков бросил сытую московскую жизнь и ринулся в самое пекло - в Севастополь, где отчаянно играл со смертью, проявляя удивительную храбрость, за что получил Георгиевский крест.
О дуэли Николая Сергеевича с неким г-ном Козловым отчаянно сплетничала вся Москва. До нашего времени докатилась версия о том, что опасная стычка двух сильных мужчин произошла из-за Варвары Дмитриевны. Противник ранил Николая Сергеевича в грудь. Пуля, скользнув по ребрам, застряла возле позвоночника. Судьба, однако, хранила Римского-Корсакова: пулю вытащили после простого надреза ножа... Вскоре дуэлянты попали под суд - правда, не слишком строгий; драчуны отделались легким испугом. Тем не менее военная карьера Николая Сергеевича оказалась под угрозой, и он подал в отставку. И - расстался с женой. В случае развода Римский-Корсаков терял финансовую стабильность, но был тверд в своем решении развестись.
Варвара Дмитриевна, не видя другого выхода, без шума и скандалов перебралась во Францию.
Полная обнаженка!
Отвергнутая супруга попала в Париж, когда там правил племянник Бонапарта Наполеон III. Император мечтал об одном - ослепить Европу сумасшедшей роскошью своего двора! Версаль был полон подделок под золото и мрамор; историки констатируют: всего было чересчур - и золота, фальшивого в том числе. Его супруга Евгения Монтихо, потерявшая всякое чувство меры и элементарного вкуса, буквально сгибалось под ежедневным обилием драгоценностей (подделок в том числе), надетых скопом и без всякого толка. Терпя целый гарем тайных наложниц царственного мужа, эта мстительная женщина совершенно не допускала откровенных соперниц во дворце - рядом с собой.
В такой вот ситуации Варвара Дмитриевна в костюме жрицы Танит прибыла на костюмированный бал зимой 1863 года. Наряд Римской-Корсаковой состоял... из одной только газовой ткани. Прозрачная материя, понятно, абсолютно не скрывала природного естества. Великолепная фигура русской гостьи предстала перед взором ошарашенных гостей практически в первозданном великолепии. Публика буквально онемела. Скандал! Лицо супруги Наполеона в одно мгновение покрылось жуткими красными пятнами... Подоспевшие жандармы попросили дерзкую даму немедленно покинуть зал. Эта сумасшедшая выходка лишь прибавила Варваре Дмитриевне популярности в обществе. Исследователи ее биографии посчитали, что эпатирующие наряды (подобные фокусы она не раз повторяла потом на курорте в Биаррице) - не что иное, как протест против вычурной и глупой моды. Может, оно и так, но что-то буйное, необузданное и страстное все же бродило в этой загадочной женщине.
Русская богиня была окружена вечной толпой воздыхателей, но когда ее в очередной раз звали под венец, она лишь смеялась: «У меня муж красавец, умный, прекрасный, гораздо лучше вас...» Вот и пойми женское сердце!..
Умерла Римская-Корсакова сорокапятилетней вследствие сердечной болезни. Сын Николай продал ее поместье во Франции и вернулся в Россию к отцу, где позже женился на Катеньке Араповой (дочь Натальи Николаевны Пушкиной от ее второго брака с Ланским в свое время вышла замуж в семью Араповых). Дочку Николай Николаевич назвал Варей - в честь своей матери.
Людмила ВЕВЕРЕ.
www.chas-daily.com/win/2001/11/30/gs012.html

Этот портрет 26-летней русской красавицы обожавший её Франсуа Ксавье Винтерхальтер написал в 1858 году.


Франц Ксавье Винтерхальтер (1805—1873)
Портрет мадам Римской-Корсаковой
Холст, масло. 1864 г.
Париж, Франция. Музей Орсе

@темы: дворянские роды

---

Красота 17-летней внучки Кобзона ошеломила Сеть

Teleprogramma рассказывает, как 17-летняя внучка Кобзона восхитила Сеть красотой. Накануне в соцсетях появилось фото, на котором Мишель Кобзон покорила публику красотой. Фанаты в восторге от внешности внучки Кобзона.

Ранее артист вместе с семьей посетил один из спектаклей театра "Современник". Впервые за долгое время журналистам удалось запечатлеть и внучку Иосифа Давыдовича - 17-летнюю Мишель. Пользователи отметили, что внучка Кобзона с каждым годом все краше и краше.

Напомним, дети Иосифа Кобзона — сын Андрей и дочь Наталья — подарили артисту 7 внуков. 17-летняя Мишель - дочь Натальи Раппопорт-Кобзон.

«Какая красавица!», «Обе божественны», «Вот это красавица выросла!», «Великолепные близняшки», «Умопомрачительные женщины», «Мишель — знойная», «Невозможно красивая и обаятельная», — такие комментарии оставляли пользователи под совместной фотографией Мишель и ее мамы.

Напомним, ранее Мишель уже выступала с Иосифом Давыдовичем на одной сцене в Кремле. Сам Кобзон не раз говорил, что он против публичности своих внуков.ognyvo24.ru/articles/krasota-17-letney-vnuchki-...

@темы: мишель кобзон

---

Кн. Пётр Андреевич Вельяминов

05.07.2008 в 10:38

Пишет  Кн. Пётр Андреевич Вельяминов:

Вельяминовы - русский дворянский род, одного происхождения с Аксаковыми, Воронцовыми, Исленьевым; родоначальник их, легендарный князь Шимон Африканович, будто бы племянник Гакона Слепого, короля норвежского, выехал при вел. кн. Ярославе Владимировиче "из варяг" в Киев.
Разумеется, нельзя не отметить, что легендарный князь Симон был действительно племянником короля и по совместительству его личным магом.

@темы: династии

---

Монастырские нравы в Европе

Автор неизвестен

Элеонора

Э Л Е О Н О Р А

"Если вам дороги те минуты,

если вы любите меня, то

исполните мою просьбу,

последнюю просьбу, иначе жизнь

моя - ничто и я погибла. "

Элеонора дописала эти строки, пылающие страстью и склонила голову на прекрасные розовые руки. "Лора" вполголоса позвала она свою послушницу в этот миг дверь отворилась и вошла пятнадцатилетняя монахиня с рано оформившимися формами тела. Об этом свидетельствовали чувствительный и сладостный рот, холмики больших, слегка отваливающихся грудей, округлые бедра, полноту которых не в силах было скрыть длинное платье монахини.

Лора! - произнесла Маркиза, - отнеси это письмо, ты знаешь кому и немедленно возвращайся обратно. Неслышно ступая своими маленькими ножками, послушница удалилась, скромно потупив голову. Соблазнительное покачивание ее бедер не ускользнуло от внимания Маркизы. Полные ягодицы девушки двигались в такт ее шагам. Глаза Маркизы, проводив послушницу, загорелись плотоядным огнем. Она приподняла подол своего платья и вложила два пальца в промежность. Почувствовав первое вздрагивание пылающих губок влагалища, Маркиза обернулась к распятию, висевшему над кроватью и упал перед ним на колени. Так она и предстала перед богом, одну руку подняв к нему, второй сжимая пылающие половые органы. "Боже мой", воскликнула онадай мне силы, отврати от меня искушение! Но распятие молчало, обнаженное и покорное всему. Маркиза со страхом заметила, что глаза ее упорно вглядываются в то место на распятии, где член слегка приподнимал материю, даже в боге она видела мужчину. Маркиза встала, медленно подошла к кровати и стала сбрасывать с себя одежду. Она поняла, что молитва не спасет ее от вечного ада впереди. Так пусть же это случится скорее. Перед кроватью стояло уже обнаженное тело женщины.

Все оно выражало собой желание, вздрагивая то ли от уличной прохлады, то ли от страсти, которая бушует в груди молодой монахини. Полные груди с темными сосками тяжело поднимались, оголенный зад, слгка отстраненный в предвкушении, извивался сжимая и расжимая ягодицы, губы Маркизы вздрагивали, обнажая ряд белоснежных зубов. Глаза Маркизы были плотно закрыты. Одной рукой она быстро водила по соскам груди, а второй, чуть раздвинув ляжки, вложила во влагалище себе два пальца. Влагалище стало влажным и Элеонора легла накинув на горящее тело простыню. Рука монахини скользнула под подушку и пальцы судорожно сжали свечку в два пальца толщиной, шесть дюймов длиной. Приподняв вверх живот и сильно заведя ноги, Маркиза ввела свечку себе во влагалище. Чувствуя конец матки при каждом движении свечи, Элеонора напрягала живот, сжимая потемневшую свечку стенками влагалища. Перед глазами вставали сладострастные картины. Она не заметила, что в момент когда она испытывала верх блаженства, ее зубы до крови прокусила нижнюю губку. Элеонора, чувствуя благодатную напряженность, с силой вдавила свечу в глубину влагалища. Ее ноги задергались и она в изнеможении откинулась на подушку.

Маркиза лежала отдыхая, когда вернулась послушница. "Я выполнила ваш приказ", сказала Лора. - Я давно хотела поговорить с тобой кое о чем, Прошептала Маркиза пригласила послушницу сесть рядом. - Лора, милая, знаешь ли ты как я мучаюсь? Я готова убить себя, - трепеща всем телом прошептала Маркиза. - чем я могу помочь вам моя наставница? Я сделаю для вас все, что в моих силах, - с радостью ответила Лора. Все это время руки Маркизы жадно скользили по телу девушки. - Обнажи свое тело, Лора, мы вместе будем служить господу богу и поверь мне, дела наши ему важнее, чем молитвы, - целуя девушку говорила Маркиза. Лора, еще не понимая, чего хочет Маркиза, подчинилась ей.dom-knig.com/book/r/12226/1#

@темы: литература

---

Рассказ о мальчике, превращенном в девочку

Рассказ о мальчике, превращенном в девочку

В этом рассказе все персонажи – реальные люди, причем история эта широко известна на Западе. Она даже вошла в качестве хрестоматийного примера в учебники по сексологии, усиленно эксплуатировалась как доказательство того, что пол, дескать, ничто и его можно свободно менять по своему усмотрению. Но вот что удивительно: как только мальчик решительно и бесповоротно отказался лить воду на мельницу гендерной теории, от него дружно отвернулись! Он нужен был западному миру, когда ходил в платьицах, а когда стал нормальным человеком, к нему утратили интерес. Ну а как же ученые, так внимательно изучавшие его? Где же их интеллектуальная честность? Почему им неважен результат их собственного эксперимента? А ведь именно конец этой истории, а не ее середина является итогом такого жестокого надругательства над человеческой природой.

Одной из абсурдных норм политкорректности является гендерная теория. Она утверждает, будто ребенок не рождается мальчиком или девочкой и биологический пол новорожденного не имеет никакого значения. Однако она базируется на идеях безумного врача, делавшего людей несчастными, воображая, что лечит их.

У ребенка будет гендер (а не пол!), формируемый тем, как его воспитывают в семье, как к нему относятся однокашники и учителя, которых он встречает в школе, какие требования предъявит ему карьера. Гендер (в отличие от пола) ты волен выбирать сам – а почему бы нет? – и менять его в зависимости от этапа своей жизни и опытов, через которые проходишь. Таким образом, в детстве ты можешь быть мальчиком, в молодости – женщиной, чтобы к старости прийти к тому выводу, что больше всего тебе подходит транссексуальность.

Как и всякая норма политкорректности, теория гендера – нечто заданное, это догма, оспаривание которой вызывает гнев и репрессивные меры со стороны истеблишмента. Тебе сразу же наклеивают на лоб позорный ярлык «дискриминатора», и ты рискуешь оказаться изолированным от общества.

Однако не весь западный мир принимает промывку мозгов. Есть еще проявления фронды. Одно из них – книга «Брюс, Бренда и Давид: Рассказ мальчика, который был превращен в девочку» журналиста Джона Колапинто[1] – свидетельство о тех жестоких страданиях, к которым может привести гендерная теория, а также о безумии врача, выдумавшего ее.

Доктор Мани, волшебник-недоучка

В возрасте 8 месяцев Брюс Реймер, милый канадский младенец, стал подопытным кроликом в знаменитом эксперименте по половой идентичности, обернувшемся полной неудачей и вылившемся в страшную драму.

Всё началось с банального хирургического вмешательства. В 1965 году семья Реймеров принесла своих близнецов Брюса и Брайана в больницу для совершения обрезания, поскольку они страдали фимозом[2]. Однако вследствие медицинской ошибки Брюс лишился мужского органа.

Родители в отчаянии консультировались у многих врачей, но никто не мог предложить им удовлетворительного решения. И вот однажды они увидели по телевизору интервью с доктором Джоном Мани (John Money) – авторитетом в области сексологии, врачом госпиталя Джона Хопкинса в Балтиморе. Доктор Мани излагал свою теорию: половая идентичность новорожденного не задана полом, с которым он приходит в мир, хромосомами или гормонами; она задается тем, как его воспитывают родители, социальным окружением, в котором он живет, примерами, с которыми сталкивается. То есть это была именно гендерная теория, производящая в наши дни фурор в западном мире и ставшая нормой политкорректности.

Доктор Мани убедил родителей Брюса превратить своего искалеченного мальчика в девочку. Кастрацию, за которой последует реконструкция женских половых органов, нужно сделать до возраста 2,5 лет, объяснил им доктор, а родители больше никогда не должны ставить под вопрос женскую сексуальную идентичность ребенка. С этого момента Брюс становится Брендой, носит платьица, а в подростковом возрасте ему делают уколы с эстрогеном[3].

В течение многих лет доктор Мани, персонаж самодовольный и заносчивый до агрессивности, будет приводить в пример этот случай в своих бесчисленных лекциях и трудах. Утверждая, что бывший мальчик стал прекрасно сбалансированной девочкой, которая хорошо чувствует себя в этой роли, он будет доказывать свою медицинскую теорию. Рассказ о Брюсе/Бренде как хрестоматийный пример войдет в учебники по медицине и окажет чрезвычайное влияние на многочисленных сексологов, которые станут применять и на своих пациентах теории доктора Мани. Он сам станет одним из идолов феминистского движения, отрицающего различия между полами.

Однако Джон Мани просто не принимал во внимание реальность, оказавшуюся совершенно отличной от его теории. Магическая метаморфоза, которую он предсказывал, не произошла. Уже в нежном возрасте Бренда начала проявлять признаки беспокойства. Она была агрессивна, зажата в поведении, у нее не было подруг, она не желала играть с куклами и всем говорила, будто она мальчик.

Ежегодные визиты к доктору Мани превращались в кошмар. Впрочем, его методы были по меньшей мере сомнительны: он показывал близнецам порнографические снимки, заставлял их имитировать половой акт, изводил своими вопросами…

По мере своего взросления Бренда становилась всё более несчастной, одинокой, у нее случались вспышки насилия и суицидальные порывы. Тело ее становилось всё более мужским, равно как и голос. Хотя маме и удавалось заставить ее носить платья, но девочку отвергали в школе, которую она посещала, и она стала объектом издевательств для сверстников.

Многочисленные психиатры, занимавшиеся ею, осознали, что эксперимент не удался, а Брюс/Бренда – жертва роковой ошибки. Никто, однако, не посмел поставить под вопрос методы знаменитого доктора Мани за исключением биолога Милтона Даймонда (Milton Diamond), безуспешно критикующего его импровизации.

Промывание мозгов

Постоянные кризисы Бренды разрушительно действовали на семью. Отец начал пить, мать в депрессии пыталась покончить с собой, брат-близнец тоже сильно страдал. Травмированная Бренда в какой-то момент отказалась видеть доктора Мани и переносить новые хирургические вмешательства. Наконец, когда ей исполнилось 14 лет, психиатр посоветовал родителям сказать ей правду.

Бренда сразу же попросила сделать ее опять мальчиком и перенесла ряд болезненных операций, которые восстановили мужские органы и позволили вести половую жизнь. Давид – он предпочел называть себя теперь именем библейского персонажа – нашел себе работу на скотобойне, женился и стал воспитывать детей жены от прежнего брака, потому что сам не мог производить потомство. Но психически он оставался ярко выраженным мужчиной.

«Это было подобно промыванию мозгов. Я отдал бы всё, если бы можно было пойти к гипнотизеру, и он усыпил бы меня и сделал так, чтобы я забыл всё прошлое, воспоминания о котором мучают меня. То, что со мной сделали на физическом уровне, далеко не так ужасно, как то, что сделали со мной на психическом уровне».

В 1997 году Давид в первый раз согласился рассказать об ужасе жизни не в своем теле одному журналисту, Джону Колапинто, который впоследствии напишет книгу «Брюс, Бренда и Давид: Рассказ мальчика, который был превращен в девочку». Статья Колапинто стала огромной сенсацией, тем более что в это же время доктор Даймонд публикует свои исследования, категорически опровергающие теорию доктора Мани.

Однако, несмотря на все доказательства, Джон Мани нагло отказывается признавать свою неудачу.

Но в любом случае для близнецов уже было слишком поздно. Брайан тоже перенес ряд тяжелых расстройств, вызванных, прежде всего, тем, что им всегда пренебрегали и весь интерес семьи был сосредоточен на Бренде. Брайан умрет от передозировки наркотиков в 2002 году – еще один удар для Давида, у которого не заладится семейная жизнь и возникнут финансовые проблемы. Он тоже покончит с собой в 2004 году.


Предисловие и текст Адриан Пэтрушкэ
Перевел с румынского Родион Шишков
Источник: "Православие.Ру "


[1] John Colapinto. As nature made him: The boy who was raised as a girl. 2001.

[2] Фимоз – врожденная аномальная узость крайней плоти.

[3] Эстроген – основной половой гормон женщин, который вырабатывается с начала полового созревания до www.rodon.org/society-141125125736менопаузы.

@темы: медицинская история

---

Ея высокоблагородiю Маріи Саввишнѣ Морозовой…»

07.12.2010 в 12:54

Пишет  change-ange:

«Ея высокоблагородiю Маріи Саввишнѣ Морозовой…»
Эти открытки почти все адресованы Марии Саввичне Морозовой, одной из дочерей Саввы Тимофеевича Морозова (1861-1905), фабриканта и мецената, построившего МХАТ. Все они подписаны известным московским адресом – «Спиридоновка, собственный дом», где находился особняк Зинаиды Григорьевны Морозовой, жены Саввы Тимофеевича. Этот дом был построен Ф.О.Шехтелем, знаменитым архитектором.

Это обычные открытые письма, карт посталь, подруг и знакомых Маши, иногда открытки подписаны мамой Марии Саввичны. Одна открытка, правда, не Машина, а ее сестры – Елены, Люлюты, как ее называли в семье. Почему они находятся у меня – я не знаю, никого в нашем роду Морозовых не было. Вывешиваю их, может они пригодятся кому-то – любителям истории быта или людям, ищущим историческую информацию о Морозовых.

@темы: морозовы

---

Еще раз про институт. Благородных девиц. Патриотический в Москве

13.01.2011 в 10:27

Пишет  change-ange:

Еще раз про институт. Благородных девиц. Патриотический в Москве.
Совсем забыла еще очень интересные воспоминания о женском институте в начале 20-го века. Это скорее не художественная литература, а автобиографические записки, но изложены они очень ярким, увлекательным языком и читаешь их как ту же повесть или роман. Княжна Екатерина Александровна Мещерская (1904-1995) написала несколько книг-воспоминаний о своей жизни и отдельные повести, основанные на том же материале. Здесь я привожу только ту часть книги, где говорится о поступлении юной Китти Мещерской в Патриотический институт (Московский дворянский) благородных девиц в Москве, в 1914 году.

Екатерина Мещерская «Жизнь некрасивой женщины». Из главы «Годы учения»:

«Я лично, начитавшись Чарской, мечтала, конечно, только об институте, но, зная ненависть Тинны к дворянам, боялась, что она ни за что не отдаст меня в институт…<…>

…Мама свое слово сдержала, и в то время когда Вячеслава готовили к экзаменам несколько учителей, мне, маленькой, десятилетней девочке, была дана на руки программа института, И все. Я, безнадежно вздохнув, посмотрела на нее и решила положиться на судьбу.
На экзамен со мной никто не поехал. Подали экипаж, Вячеслав сказал мне: «Я сам поеду с тобой!» Мы оделись и отправились вдвоем. Мой брат-подросток играл около меня роль старшего в такой знаменательный для меня день. Я не могла представить, что расстанусь с Усачевским училищем, где я подвергалась стольким издевательствам и насмешкам. Мы проехали красивые Красные ворота, и я увидела большое белое высокое здание Запасного дворца, в котором помещался институт, намеченный для меня моим братом.
К великому изумлению и негодованию Тинны, я выдержала все экзамены.
— Дрянь, дрянь, а когда надо, откуда только у нее ум берется? — таковы были ее первые слова, которыми она встретила меня вместо поздравления. Мама отнеслась к известию равнодушно и ни о чем меня не спросила.
Итак, я училась в институте. Его часто называли Патриотическим, поскольку наша форма имела цвета русского национального флага: мы носили белые пикейные кофточки, красной кожи кушаки и синие, васильковые, юбки.
Когда я впервые надела эту форму и вошла в класс, куда меня привела классная дама, меня обступила толпа девочек. Посыпались со всех сторон вопросы, и я увидела кругом приветливо улыбавшиеся лица. Никто не спросил, княжна ли я, так как это было им совершенно неинтересно.
То унизительное и ярко выраженное классовое различие, которое царило в Усачевском училище между детьми мелких и крупных торговцев, здесь совершенно отсутствовало. Наравне с титулованными детьми, с детьми богатых дворян, детьми министров учились дети очень бедных дворян. Некоторые учились вообще бесплатно или на стипендии, но девочки как будто этого не знали или, вернее, этим совершенно не интересовались. Чувство товарищества здесь было на большой высоте.

Если стипендиатка шла первой ученицей, то ее по окончании учения оставляли при институте классной дамой, если, конечно, она этого хотела.
Как затравленный зверь, я еще долго не могла поверить в свое счастье: я была как все, никто меня не задирал... Я была удивлена и согрета той дружной семьей подруг, которая меня окружила и которую я сама полюбила своим измученным и теперь полным благодарности сердцем.
Существует мнение, что в институтах воспитывали так называемых кисейных барышень, недотрог, изнеженных идиоток. Их будто бы одевали няньки, натягивая им на ноги чулки. Существует неискоренимая уверенность в том, что институтки — непроходимые дуры и были подобны тепличным растениям.
Я лично, прожив очень трудную жизнь, к которой была совершенно не подготовлена, не один раз с теплом в сердце и с благодарностью вспоминала дорогой мне институт! Он привил мне дисциплину, стальную закалку и выносливость, много раз помогавшие мне в жизни.
С детства из-за порока сердца я была слабым ребенком, часто болела, выглядела очень бледной и не отличалась хорошим аппетитом. Может быть, это происходило оттого, что мама, Тина и доктора пичкали меня столькими лекарствами, что для еды не оставалось места. Кроме того, когда я болела, мне часто говорили: «Несчастная, ведь она все равно долго не протянет, не жилец она с ее больным сердцем!»
I Попав в институт, я совершенно переродилась, окрепла, стала питаться наравне с другими девочками, мыться холодной водой, приобрела прекрасный аппетит и у меня появился настолько яркий румянец, что впоследствии меня дразнили «крашеной». Товарищи брата просили у меня разрешения «прикурить» от моих щек, чем зачастую доводили меня до слез.
В институте мы вставали по звонку в семь часов утра. Если нас встречала немка, мы должны были целый день говорить по-немецки, если француженка — мы говорили по-французски.
В наших дортуарах, то есть спальнях, было всего десять градусов тепла. Кровати были жесткие, с тонким тюфяком, одеяла легкие, байковые, белые, с еле заметным ворсом. Постели мы себе стелили сами и, раздеваясь, укладывали снятое белье по известному порядку на табуретку в ногах каждой кровати. Это делалось для того, чтобы дежурная ночная дама, «ночнуха», проходя мимо, могла одним взглядом определить порядок и все ли белье на месте, так как некоторые новенькие, дрожа от непривычного холода, ложились спать в лифчиках или чулках, что строго запрещалось.
Перед сном мы все мылись холодной водой из-под крана в умывальной комнате, где стояла наша надзирательница и следила, добросовестно ли мы моемся. Встав утром, мы, накинув халатики, бежали в ту же умывальную опять мыться с головы до ног. Потом стелили свои постели, убирали ночные столики, после чего шли парами на молитву и в столовую пить чай с молоком и белым хле-
бом с маслом. Кормили нас мало, но очень вкусно. Уроки начинались в восемь тридцать утра и кончались в четыре часа дня.
Институтские корсеты, о которых рассказывают всякие небылицы, ничего общего с дамскими корсетами не имели. Их обязаны были носить все — от крошек-приготовишек до взрослых, кончавших институт девушек. Это был плотный лиф без костей, на шнуровке, который заставлял держать осанку.
Если это не помогало и девочка горбилась, то классная дама сажала виновную на час «на линейку» — за спину закладывали линейку, которую девочка держала в течение часа на согнутых локтях, что заставляло безукоризненно прямо держать спину.
Здоровый, строгий режим института, суровость брата, который учил меня быть смелой, ничего не бояться, быстро принимать решения, никогда в них не сомневаться, не отступать, не ныть, не жаловаться, — все это закалило, укрепило меня и приучило быть еще более выносливой. Я поняла, что нет слова «не могу», а есть слово «не хочу» или «надо», и оно всемогуще. Благодаря тому, что я с детства умела владеть собой, я при моем хрупком здоровье производила впечатление здоровой девочки.
Некоторые нравы института глубоко меня тронули: быть дружными, не доносить друг на друга. Была еще одна чудесная традиция: среди нас находились такие бедные девочки, которых никогда не брали на каникулы домой, их никто не навещал и они никогда не получали в родительский день сладких передач из дома. Такие девочки никогда не чувствовали себя ущемленными.
Навещая нас, родители приносили печенье, конфеты, пряники. Коробки тут же отбирались, и на них писали класс и фамилию владелицы, затем все сладости уносили в столовую, размещая их в девяти шкафах по числу классов. После обеда дежурная девочка
от каждого класса приносила поднос лакомств всего класса. По столу системой конвейера передавались из рук в руки коробки, попадавшие в руки владелиц. Получив сладости, каждая из нас давала порцию своим правой и левой соседкам, независимо от того, дружила она с ними или нет. Таково было правило. После этого девочка могла посылать сладости своим особым или любимым подругам. Таким образом, получался круговой обмен лакомствами, и все рты за столом с упоением жевали гостинцы.
Я поступила в институт не в младший класс и потому попала к девочкам, сдружившимся еще в младшем классе. Но этого я не почувствовала. Они быстро научили меня, как надо обманывать строгих классных дам. Они также научили меня, как сделать так, чтобы меня отпускали домой не в воскресенье, а в субботу.
— Как только будет урок пения, тебя, как новенькую в классе, будут пробовать: есть у тебя голос и слух или нет. Притворись, что у тебя нет ни того, ни другого, тогда тебя не заберут в наш церковный хор и будут отпускать в субботу домой, поскольку ты не будешь петь всенощную,—таков был мудрый совет девочек, и я ему в точности последовала.
На потеху всему классу, когда наш регент и учитель пения вызвал меня, как новенькую, к роялю, чтобы попробовать мой слух, я запищала таким визгливым и фальшивым голосом, что он брезгливо поморщился и тут же навсегда оставил меня в покое.
Будучи по натуре мальчишкой, я немедленно стала главарем всевозможных шалостей и проказ. У нас в институте было строжайше запрещено приносить орехи. Тогда я сшила особый мешочек на тесемке и подвязывала его под одежду, пронося в нем орехи без скорлупы, как правило, жареные фисташки. Я раздавала их
девочкам.
Нам позволялось есть только за столом. После обеда несколько минут отводилось на лакомства, затем нам подавали полоскательницы с мятной водой, мы полоскали рот и становились в пары.
Конечно, когда сладости отбирали, мы успевали часть их положить на колени, после чего покорно полоскали рот и тут же успевали опять набить его до отказа лакомствами. Молча, с набитыми ртами, не пережевывая и делая вид, что наши рты пустые, мы становились в пары, а уже за спиной классной дамы, по дороге из столовой, жевали и чавкали в свое удовольствие. Конечно, это сходило с рук только потому, что нас никто не заставлял разговаривать (ни одного слова с набитым ртом мы произнести бы не смогли).
Моя одноклассница Наташа Леонтьева была всегда немного рассеянная, немного растрепанная, фантазерка, погруженная в свои мечты, с наивно раскрытыми голубенькими глазками-незабудками, бесконечно попадалась: то читала во время урока какую-то книгу, то писала письма домой.
Однажды в немецкое дежурство я всех наделила жареными фисташками, передавая их под скатертью стола. После традиционного полоскания мы набили себе полные рты орешками и стали становиться в пары. Но вдруг страшная картина предстала перед нашими глазами: Наташа Леонтьева, погруженная в свои мысли, становилась в пары, с ожесточением пережевывая фисташки.
Часть их лежала у нее на ладони, и она, задумавшись, с интересом их рассматривала. В одно мгновение наша немка, Елена Константиновна Гаусман, очутилась подле виновной.
— Leontieff, — пронзительно взвизгнула она, — was hast du denn de? (Леонтьева, что это у тебя?)
Как будто очнувшись от сна, Леонтьева вздрогнула, часто заморгала голубыми глазками и растерянно и совершенно бессмысленно забормотала: «Das Mesfschersky, Das Mesfschersky». Ничего не понимая, Гаусман с брезгливой гримасой рассматривала на протянутой ладони Леонтьевой зеленоватые, коричнево-лиловатые, без шелухи фисташки, не понимая, что это такое, при чем тут Мещерская?! Но, услышав мою фамилию, Гаусман немедленно вызвала меня. Каково же было ее возмущение, когда я вышла с набитым ртом, давясь от смеха, пережевывая что-то и не в силах произнести ни одного слова. Ее гнев достиг высшей точки, когда выяснилось, что никто из девочек не смог ей отвечать, так как рты у всех были полны фисташками.
Весь класс был наказан, но я, конечно, строже всех.
В нашем классе была еще одна чистая душа — Елена Левашова. Ее долго воспитывали в имении и наконец отдали в институт. Она намного переросла нас всех годами. Елена училась плохо, была страшно ленива, очень медлительна в движениях и в разговоре. Она была высокая и уже формировалась. Лгать Левашова совершенно не умела и попадалась ежеминутно в каждом пустяке.
Я уже говорила, что нас кормили очень вкусно, но маленькими порциями. Приносить в институт съестное строжайше запрещалось, это позорило институт, и ослушание грозило исключением.
Однообразный стол нам надоедал, и почти всем девочкам тайно приносили съестное, в большинстве случаев это были какие-нибудь самые невинные бутерброды, которые девочки тут же, сидя в большой зале на приеме родителей, незаметно, прикрывшись спиной матери или тетки, съедали. Некоторые, более отчаянные девочки вроде меня, ухитрялись проносить еду и дальше. Вячеслав, приходивший ко мне в институт, по моей просьбе приносил снятую с костей дичь, нарезанную тонкими ломтиками, или телятину в том же виде.
И вот однажды мы решили устроить ночной пир.
Говоря целый день на иностранном языке, мы страшно тосковали по родному русскому. Поэтому некоторые из нас по ночам собирались у теплых радиаторов. Делали мы это так: с вечера добросовестно ложились спать, а когда мягкий свет зеленоватого ночника погружал дортуар в сонный полумрак, мы, предварительно сделав из снятого нами белья чучела и уложив их под одеяло, в одних рубашках ползли по полу к теплым радиаторам под подоконниками.
Встать на ноги было нельзя, так как половина дверей наших дортуаров были застекленные, и «ночнуха», шмыгавшая всю ночь в неслышных мягких туфлях по коридору, оглядывала спальни через стекло. Видя издали чучела, лежавшие на наших кроватях, она спокойно шла мимо.
Итак, присев на корточки около радиаторов, мы вдоволь болтали на русском языке, вспоминали дом, обсуждали текущие институтские дела, рассказывали о своих родных. Это были чудесные, тайные, волшебные часы, волшебные уже потому, что они были украдены у нашего строгого начальства. Для таких ночных заседаний мы и сумели притащить нашу съестную контрабанду. Спрятали мы ее по ночным тумбочкам в дортуаре. Наш ночной пир удался на славу. Но увы! Наутро Левашова, причесываясь, стала жевать какой-то недоеденный бутерброд. Нянька это увидела и донесла классной даме. Немедленно последовал обыск. Почти у всех, кроме нескольких заядлых тихонь, нашли остатки нашего пира. Скандал был грандиозный! Была задета честь института!!!
Первый урок был отменен. В наш класс вошли начальница института, инспектор и инспектриса.
Нашу начальницу звали Ольга Анатольевна Талызина. На своих визитных карточках она значилась госпожой Талызиной, слово «госпожа» было сокращенное: «г-жа», поэтому мы прозвали ее Гжа или просто Гжуха. Она умела величественно вплыть в класс... Уложенный широкий валик ее волос имел желтовато-никотинный цвет и походил на ореол, окружавший ее сморщенное веснушчатое лицо. Говорила она с театральным пафосом.
Допрос начался. Конечно, мы предварительно дали друг другу слово никаких угроз не бояться и никого не выдавать. Но классная дама знала, как узнать правду, и вызвала Левашову.
— Скажи, пожалуйста, что ты кушала сегодня ночью в дортуаре? — спросила она, ласково глядя на Левашову.
— Я? — удивившись, переспросила Левашова. — Я ела бутерброды.
— Ас чем? — уже плохо скрывая негодование, продолжала допрашивать классная дама.
— С чем? — опять медленно и равнодушно переспросила Левашова и вдруг улыбнулась. — Подождите, сейчас припомню. — Она на минуту смолкла и потом, к нашему ужасу, стала спокойно перечислять все съеденное, временами даже облизываясь от приятных воспоминаний и глотая слюну. Наконец, вспомнив и рассказав все, она замолчала.
— А может быть, ты еще что-нибудь ела? — ехидно спросила инспектриса.
— Еще? — Левашова удивленно подняла брови и задумалась. —Еще... еще... ах да! — Она обрадовалась. — Конечно, забыла: еще были тонко нарезанные куски гуся! — И она восторженно посмотрела на классных дам. Те при слове «гусь» переглянулись, точно это было что-то ужасное, Гжа нервно передернула плечом, словно от озноба.
— Левашова... — багровея от гнева и тихо шипя, прошептала инспектриса, — может быть, ты еще что-нибудь забыла?!
— Может быть, — задумчиво и лениво ответила Левашова и, мечтательно пошарив глазами по потолку, вдруг улыбнулась во всю ширь своего лица. — Ну конечно, я совсем забыла! — Она была просто вне себя от радости, что вспомнила. — Совсем забыла, я ведь ела колбасу, вот что! — выпалила она.
Это слово было подобно взорвавшейся бомбе. Послышалось общее «Ах!». Кто-то из классных дам тихо застонал. Гжа поднесла к глазам носовой платок: «Какой позор! Какой позор! — шептала она. — В стенах института — колбаса!»
Все были шокированы. Как мы ни боялись наказания, но, забыв обо всем, еле-еле сдерживались от смеха.
Левашовой было предложено немедленно назвать всех участниц и зачинщиц ночного пира. Она рассердилась: «Что вы? С ума сошли? Чтобы я выдала подруг — никогда! Делайте со мной что хотите!» И как ее ни допрашивали, она была непоколебима, только отмахивалась от классных дам, словно от надоедливых мух.
Наш класс был наказан перед всем институтом: с нас на месяц сняли передники, и мы, точно клейменые, выделялись в общей толпе институток. Кроме того, мы все на месяц были лишены домашних сладких передач. С нами также без всякой вины были наказаны и страдали так называемые «парфетки», то есть тихони и примерные ученицы, но ни одна из них не выдала нас. Таковы были прекрасные традиции товарищества в институте.
Кроме недельных отметок по предметам ставилась недельная отметка по поведению — и существовала еще одна отметка — «по усердию». Это отчасти было удобно, например, если хромала отметка по «поведению» и из-за нее нельзя было отпустить ученицу домой, то иногда вывозила, как говорят, отметка «по усердию».
В понятие «усердие» входило: лучший порядок в учебной парте, чистота книг и тетрадей, чтение иностранной литературы помимо уроков, которые нам задавали. Сюда же входила быстрота, с которой девочка утром постелила постель, а вечером раньше всех раздеться и разобрала постель на ночь. Так как поведение у многих хромало, то мы стремились получить хорошую отметку «по усердию», прилагая все усилия и используя любую хитрость, чтобы обогнать подруг.
После вечерней молитвы мы парами поднимались наверх, в дортуары, выстроившись в ряд в огромных коридорах, прощались с классной дамой. Мы должны были дважды опуститься перед ней в плавном реверансе, желая ей доброй ночи, и поблагодарить за проведенный с нами день. Если день был французский, то мы, приседая перед француженкой, говорили: «Воппе nuit! (реверанс) Nous remercions!» (реверанс).
Если день был немецкий, то дважды приседали перед немкой, говоря: «Gutenacht1! (реверанс). Wirdanken2!» (реверанс). Иногда мы приседали недостаточно плавно, иногда получалось нестройно, тогда классная дама заставляла нас приседать по нескольку раз. Особенно мучила нас немка, у нее было просто маниакальное пристрастие к этой церемонии.
Мы научились во время таких реверансов незаметно расстегивать пуговицы, крючки и развязывать тесемки своей одежды, для того чтобы в минуту, когда нас отпустит классная дама, стремглав лететь в спальню, на ходу снимая с себя одежду, и молниеносно нестись в умывальную на холодное обтирание.
Знаменитая Елена Левашова решила тоже не отставать от нас. Но она не учла самого главного, что в этом деле нужен опыт или хотя бы совет кого-нибудь из нас. Надо знать, какие именно пуговицы, тесемки можно расстегивать и развязывать. В этом деле мы имели навык, знали о строгой последовательность, и некоторые из нас даже обладали виртуозной техникой.
В тот вечер немка особенно к нам придиралась и заставляла нас приседать до бесконечности. Бедная Левашова! Она бледнела, краснела, пыхтела и, расстегнув на себе все что могла, в беспрестанных приседаниях была не в силах удержать сползавшие с нее одежды. Наконец, опускаясь в одном из глубоких реверансов, присела и, выпрямившись, предстала перед классной дамой и всеми нами в одной рубашке и кофточке; все остальное лежало у ее ног в виде беспорядочного вороха. Подавленный смех и фырканье перешли в общий хохот, — зная, что за смех нам грозит наказание, мы не в силах были сдержаться.
За усердие в эту неделю Левашова получила единицу.
Однажды в наш класс поступила новая классная дама, француженка, она была по отношению к нам очень строга, и все мы ее не взлюбили. «Выставить вон и извести» — было принято общее постановление. Звали ее Юлия Адольфовна Габеркант. Мы сначала переделали ее фамилию в «фабриканта», а потом сократили
в Фибру.
Мы решили начать с того, что, как только войдем в класс, по счету раз, два, три, все вместе сильно хлопнем партами и затопаем ногами. Мы вошли в класс, и не успело еще отлететь последнее слово молитвы, как, не дожидаясь сигнала, о котором Левашова, по обыкновению, забыла, она, окинув всех воинственным взглядом, заорала диким голосом: «Ну, господа! Я начинаю!» И, изо всех сил хлопнув партой, затопала своими необыкновенно большими ногами. Эффект был изумительный: испуганная Фибра, не поняв, в чем дело, решила, что у Левашовой нервный припадок, и немедленно отправила ее в лазарет.
За очень светлый цвет волос меня в институте прозвали Цыпкой. Моей дружбы в институте искали веселая пухленькая Булгакова, со вздернутым носиком, и зеленоглазая Настя Самыгина, с толстой пепельной косой, но я не знаю, почему эта дружба не получилась. Ближе всех я была с Нюрой Бартеневой, небезызвестной благодаря своему деду, знаменитому издателю журнала «Русский архив». Нюра была пышка, с чудным цветом лица, с очками на вечно смеявшихся голубых глазах, ее в классе звали Бартешей. Вторая после нее девочка, которую я очень любила, была Галя Измайлова, маленькая, черненькая шалунья по прозвищу Карандашик. Если нам удавалось сидеть на уроках близко, то немец Розелинг, видя нас втроем, неизменно вопил, предугадывая наши проказы: «О-о! Это трио! Это уэльовая станция! Их надо разъединяйт!» И нас неминуемо рассаживали.
Я любила наш институт, огромное белое здание Запасного дворца с залами, домашней церковью, большим тенистым садом, из которого вел, как говорили, подземный ход прямо в Кремль. Но больше всего мне нравились бесконечные коридоры; в конце коридора человек казался маленькой фигуркой.
Однажды вечером, когда все девочки были в умывальной, мы с Нюрой ускользнули от них и, увлеченные огромным простором длинного, полуосвещенного коридора, взявшись за руки, понеслись с ней вперед в темпе бешеной мазурки. Одной рукой мы держали друг друга, а другой пустили по ветру полотенце. От стремительного бега и оттого что мы держали полотенце за конец, оно шуршало и шелестело по ветру...
Лететь в мазурке было невероятно сладостно! Так, в восторге, ничего не видя и не сознавая, мы налетели на ночную даму, вышнырнувшую из какого-то дортуара. Мы опрокинули ее и растянулись с нею рядом на паркете. Может быть, мы заслужили бы меньшего наказания, если бы, несясь в мазурке, не пели лихой, гусарской песни: «Где друзья минувших лет? Где гусары коренные? Председатели бесед, собутыльники лихие?!»
Может быть, с Бартеневой я была ближе еще потому, что ее брат дружил с моим, и мы были знакомы домами. Но больше всего меня с ней сближало то, что она была страшная хохотушка, я — тоже, очевидно, нас объединял веселый нрав.
Галя Измайлова оставила в моей душе память прощебетавшей и пролетевшей мимо чудесной, радостной птички. Она была единственной дочерью очень богатых родителей, которые ей никогда ни в чем не отказывали. Казалось бы, уже одно это обстоятельство должно было создать из Гали эгоистичное, капризное и испорченное существо, но все получилось как раз наоборот. Галя была самой доброй, самой веселой, самой простой и отзывчивой подругой. Она была очень маленькая, так как родилась недоноском и ее держали в искусственно теплой температуре, зашитой в заячьей шкурке. Может быть, от этого она навсегда сохранила не только маленький рост, но и совершенно детское сложение.
По-настоящему хорошенькой ее нельзя было назвать, но небольшие лучистые карие глаза горели таким огнем жизни, веселья и задора, что без улыбки невозможно было на нее смотреть. Маленькая, живая, веселая, щебечущая, она мне напоминала колибри. Галя была помешана на театре, обожала сцену и была прирожденной актрисой. От своих родителей она не знала ни в чем отказа и поэтому смотрела любые пьесы для взрослых в театре.
Каждый раз, являясь после каникул в институт, Галя в лицах представляла виденные ею пьесы. Репертуар их был, конечно, совсем не детский.
Однажды после рождественских каникул, необычайно восторженная, Галя под страшной тайной объявила нам, что видела «Даму с камелиями». Естественно, мы все горели желанием поскорее увидеть это представление. И вот в тесной гардеробной после зимней прогулки, в те минуты, когда мы раздевались, Галя урывками показывала нам одно действие за другим. Мы жили от прогулки до прогулки, горя нетерпением увидеть дальнейший ход событий в пьесе...
Нам давали на раздевание несколько минут, и мы в эти минуты оказывались без надзора, так как наша классная дама уходила раздеваться к себе, а возвратившись, ждала нас в коридоре, около гардеробной, куда мы одна за другой выходили.
Но вот подошел день, когда Галя представляла нам последнее, душераздирающее действие — смерть Виолетты. Представляя Виолетту, Галя, взгромоздившись на подоконник, кашляла с надрывом, шептала умирающим голосом прощальные слова любви, потом, превращаясь в Альфреда, она, спрыгнув с подоконника, быстро закатывала синюю юбку наверх, за пояс, и оставалась в черных теплых рейтузах. Преклонив колени перед пустым подоконником, Галя вытягивала в страстной мольбе руки, хваталась за сердце, потом, моментально опустив юбку, прыгала снова на подоконник и, закрыв в изнеможении глаза, умирала перед нами в образе Виолетты. Затаив от восторга дыхание, мы с замиранием сердца следили за этой сценой, окружив нашу актрису.
Напрасно наша классная дама ждала нас в коридоре. Из гардеробной никто не выходил. Она подошла и открыла дверь. Никто даже не обернулся, все были поглощены спектаклем. Тогда она вошла и, стоя позади нас, стала наблюдать представление. По окончании спектакля «Дама с камелиями» Галя была немедленно отправлена прямо на квартиру к Гже, а мы все были наказаны.
После этого Гжа вызвала в институт родителей Гали, и они ее долго не водили в театр.
Галя была рождена для сцены. После октября 1917 года она сгорела как свеча от скоротечной чахотки на подмостках детского театра, так как ее маленький рост не давал ей возможности играть что-либо, кроме детских ролей.
Подругой Гали и моей была Ольга Станишева (учившаяся на стипендии), девочка с наружностью, бросавшейся всем в глаза. У нее были огромные черные глаза, брови как смоль и такие же ресницы, а коса — белокурая. Ольга прекрасно училась и была отменного поведения, что казалось очень странным при ее дружбе с отчаянной Галей.
С Ольгой Станишевой я подружилась в 1917 году, когда института уже не существовало.
Среди девочек нашего класса была также Зина Томашевская, черноглазая хохотушка и большая кокетка. Она умела завязать на своей голове черный шелковый бант так, что он в течение дня был непоколебим и стоял словно приклеенный.
Нам не могло прийти в голову, что мы встретимся уже немолодыми женщинами и на склоне лет подружимся.
У нас, как и во всех институтах, было модно обожание старших институток младшими. Почему-то самым большим успехом пользовались обе дочери композитора Скрябина — Ляля и Маруся, учившиеся в старших классах. Я говорю «почему-то», так как внешне они ничем не блистали, их предпочитали многие ученицы.
Я лично считаю, что девочек красивее Наталии Лопатиной (позднее — Гагариной), в институте не было. Правда, в ее красоте с самой юности было что-то роковое. Она обладала всеми качествами, чтобы называться красавицей: огромные темные глаза были опушены не банальными «загнутыми» ресницами, а густыми, чёрными, прямыми как стрелы. Очень маленький рот, совершенно правильный носик и толстая коса ниже колен. Цвет ее лица не знал радостных красок, он был всегда белоснежен и матов. Голос у нее был исключителен по тембру как в разговоре, так и в пении.
К нам в институтскую церковь приезжали специально, чтобы любоваться ею. Когда на всенощной она читала своим грудным контральто шестипсалмие, звуки ее чарующего голоса, сочетаясь с ее красотой, производили неизгладимое впечатление.
Думала ли я, что через много лет она принесет мне много зла, использует любые средства, лишь бы меня уничтожить...
Итак, я уже говорила о том, что поступила в институт легко, так как знаний у меня было больше, чем там требовалось. Поэтому и учиться мне на первых порах не стоило особенного труда, но, по своему легкомыслию, я не поняла того, что стала соперницей той ученицы, которая с приготовительного класса шла первой. Она получала стипендию и не собиралась отдавать своего первенства, так как мечтала остаться при институте классной дамой; вернее, ее обязывало к этому тяжелое материальное положение семьи.
Я долго не понимала ее ко мне недружелюбия. Потом решила, что она примерная «парфетка» и я ей не нравлюсь из-за того, что шалю, а она тихоня. Когда подошла Пасха, перед исповедью она мне сказала:
— Прости меня, ведь это я из злобы залила чернилами твое французское изложение, за которое тебя тогда наказали...
— Почему ты ненавидишь меня? — спросила я. — Ведь я тебе ничего дурного не сделала.
Тогда она рассказала, что у нее много сестер и братьев, что отец их застрелился из-за карточных долгов, что они нищие и вся надежда семьи на нее.
— Мне необходимо попасть на золотую доску, — сказала она, — тогда я останусь здесь классной дамой. Я два года шла первой, а ты пришла и хочешь занять мое место. Зачем тебе оно? Ты ведь и так богата. Ты перебиваешь меня только из-за самолюбия?
— Что ты! Что ты! — удивилась я. — Почему ты раньше мне этого не сказала? — И мы с ней обнялись.
С этого дня мои отметки полетели вниз. А так как я никогда ни в чем не знала чувства меры, то при двенадцатибалльной системе у меня сразу пошли шестерки.
Гжа вызвала мою маму. Никто из преподавателей меня не узнавал. Мама ничуть этим не расстроилась и не заинтересовалась.
Тогда на прием ко мне в институт приехала тетя Нэлли. Я увидела ее красивое опечаленное лицо, она устремила на меня прекрасные, полные тревоги глаза. Она целовала меня, прижимала к сердцу:
— Здорова ли ты, моя роднушка? — спрашивала она. — Что случилось? Ты всегда была такая способная, может быть, это от больного сердца или что-нибудь еще есть, что ты скрываешь?!
Я дала ей слово, что исправлюсь, — я любила ее. И сдержала свое слово: отметки мои выровнялись, и с тех пор я училась неплохо, но на хорошем счету я больше никогда не была. Такое положение мне очень понравилось; не стараться — это означало иметъ больше времени на всякие шалости и проделки, что было гораздо приятнее, тем более что, не затрачивая особенного труда, плохих отметок я все равно не получала.
Ночью, когда затихал шум улиц и сонный дортуар погружался зеленоватый полумрак, я, засыпая, любила мечтать о самом тайном: как будто моя мама вовсе не настоящая, а моя настоящая мама – это тетя Нэлли.

Тетя Нэлли, приезжая из Петербурга, то и дело навещала меня в институте. Очень часто она брала меня, прося о том разрешения начальницы, на несколько часов из институтских стен, чтобы показать тому или иному знаменитому врачу-сердечнику. Она просто дрожала за мое здоровье. Зная, что я люблю мандарины, она выписывала с Кавказа целые ящики маленьких сладких ароматных мандаринов моего любимого сорта, называвшихся «шушунами».


На меня посыпались всевозможные драгоценные подарки, не только состоявшие из золотых безделушек, но и такие, какие, конечно, не могли быть предназначены маленькой девочке: например, я получила письменный прибор из эмали с серебром, туалетный и умывальный прибор из чистого серебра. Мама искренно возмущалась, глядя на это, и пробовала протестовать, на что тетя Нэлли твердила одно и то же:
— Она теперь моя! Я тебе ее не отдам, и потом, не будет же она вечно маленькой, когда-нибудь ведь она вырастет!..
В день моего ангела, 24 ноября, тетя Нэлли прислала в институт целую партию тортов на весь наш класс, и мы пировали!..
Когда тетя Нэлли уезжала к себе в Санкт-Петербург, я безутешно плакала, и у нас с ней начиналась горячая переписка. <…>
Отдав меня в институт, мама первое время приезжала ко мне. Она входила в наш парадный Александровский зал, в котором происходили родительские приемы, высокая, прямая, бледная, с трагическим выражением темных глаз, рассеянная, грустная и красивая. Многие девочки думали, что я обманываю их, говоря, что это моя мать.
— Это безусловно твоя мачеха, — говорили они, — она такая красивая, и ты на нее непохожа!
Я была очень счастлива это слышать, так как гордилась красотой моей матери. Когда она перестала ко мне ездить, меня навещал Вячеслав. Потом появилась тетя Нэлли и покорила всех. Ее, первую гостью у нашей начальницы Гжухи, инспектор Самарин буквально обожал. Это позволило тете Нэлли брать меня из института на целые недели домой, когда она приезжала из Санкт- Петербурга в Москву. Разумеемся, что все уроки я должна была в это время учить.
Чаще всех ко мне на прием приходил Вячеслав. Шестнадцатилетний стройный юноша, в красивом лицейском мундире, небрежно играя на ходу снятой с руки белой лайковой перчаткой, он легкой, красивой походкой входил в приемный зал института.
— Брат Мещерской приехал! Брат Мещерской приехал! — Институтки неслись по коридору, передавая друг другу эту весть, кокетливо поправляя на голове шелковые банты.
Я выходила в зал сияющая и счастливая, бросалась ему на шею, за что каждый раз после приема меня отчитывала классная дама. Воспитание прививалось мне очень туго, в то время как у брата оно было врожденное.
Целуя Вячеслава, я успевала шепнуть ему на ухо, какая из старших институток стала его жертвой, или, проще говоря, в него влюбилась. Вячеслав очень рано стал покорителем женских сердец.
Влияние на меня брата было огромно. Следуя его примеру я увлекалась гусарскими песнями и Вертинским.
В институте в конце дня, перед вечерним чаем, нас вели попарно на самый верхний этаж, в «селюльки» — так назывались музыкальные комнаты, где нас рассаживали заниматься на рояле. Классная дама приводила нас, сдавала на руки музыкальной даме и уходила. Музыкальная дама, раздав нам ноты, разводила нас по «селюлькам». Они мне очень напоминали каюты парохода. По длинному коридору налево и направо находились двери этих маленьких комнат. В каждой был рояль, а в дверях — совершенно круглое стекло, чтобы музыкальная дама, проходя мимо, могла посмотреть в стекло, занимается девочка или нет.
Когда наш класс шел заниматься музыкой, то сначала изо всех «селюлек» добросовестно звучали гаммы, ганоны, этюды. Но вот музыкальная дама ушла, и тогда из всех «селюлек» потихоньку выходили одна за другой девочки и собирались в мою «селюльку».
— Цыпка, сыграй Вертинского! Цыпка, спой! — слышалось со всех сторон, и вот за таким занятием нас зачастую заставала музыкальная дама.
— Опять Мещерская концерт дает! — с негодованием кричала она.
Меня долго наказывали, но, видя, что это не помогает, меня, единственную изо всех девочек, стали оставлять внизу в большом зале. Там я должна была играть на рояле. Зал был огромный, полуосвещенный. Вдали поблескивал позолотой рамы портрет Александра III, а я сидела одна-одинешенька в огромном зале. Небольшие бра, зажженные сбоку, освещали клавиатуру рояля. Но мое одиночество длилось недолго. Скоро о моем местопребывании узнали институтки старших классов. И тогда раздалось:
- Идемте, идемте, Мещерская упражняется в большом зале!..
И одна за другой, под разными предлогами выскользнув из классов, они прибегали ко мне. И опять я исполняла «Лилового негра», «Минуточку», «Креольчика», «Ваши пальцы...».
Иногда ко мне в институт приходил широкоплечий, краснощекий кадет петербургского Николаевского кадетского корпуса. Это был Мишотик. Приходил он, конечно, по настоянию тети Нэлли. Он приносил огромную коробку шоколадных конфет от знаменитого кондитера Крафта, тоже, конечно, по настоянию все той же тети Нэлли.
— Ну как, рыжая Рагуа, хорошо зубришь? — дразнил он меня.
— Я не зубрю, это только ваши дураки кадеты зубрят! — обижалась я.
— Дураки??? — уже в свою очередь обижался он. — Подумаешь, какие трехцветные финтифлюшки!!! — Он намекал на нашу трехцветную форму.
— Ах так, — уже окончательно разозлившись, шипела я,—наш русский флаг тебе — трехцветные финтифлюшки?! А сам-то ты, дурак, надел красный околыш и рад!!!
Так мы препирались с Мишотиком до самого звонка, пока не кончался прием.
Забавнее всего было то, что прием происходил под наблюдением присутствовавших в зале классных дам, а им и в голову не могло прийти, что мы с Мишотиком ссоримся, так как мы шипели друг на друга вполголоса, делая при этом самое вежливое и милое выражение лица, чтобы они об этом не догадались и чтобы нам не влетело за плохое поведение».

(Полностью этой книги нет в Сети).

@темы: мемуары

---

Студентки купили щенка хаски за фото в стиле ню

Студентки из Техаса приобрели щенка хаски за фотографии в стиле ню. О необычной сделке рассказала одна из участниц в социальной сети Twitter.

Девушка написала, что знакомый предложил ей отдать щенка за откровенные снимки. Она посоветовалась с подружками и в итоге фотографии отправила – только не свои, а знакомой.

Уточняется, что у самой модели предварительно спросили разрешение на отправку фото, и та не возражала. В противном случае девушки совершили бы преступление.Идеи собачьего бизнеса
Позднее девушка опубликовала фото щенка, приобретенного таким необычным образом, личность предыдущего хозяина при этом не раскрывается.

Напомним, весьма необычное объявление о продаже животного опубликовал житель Благовещенска. Он предложил приобрести кота, который обладает экстрасенсорными способностями и живет на свете уже 800 лет.

По словам хозяина, питомец способен отгонять демонов и привлекать удачу, сохраняет семью, приносит достаток и даже общается с потусторонним миром. За такое сокровище мужчина просил всего 17 тысяч рублей (большее количество нулей не поместилось в графу), и предложением заинтерhttps региона.

@темы: фотосессия

---

Рассказы о принудительном переодевании в девичьи одежды

Вечером в среду Женя с мамой был в гостях у тети Веры - маминой родной сестры. Пока мама с тетей секретничали в зале, он играл со своей старшей двоюродной сестрой у нее в комнате. Саша была на 5 лет его старше и вела себя почти как взрослая. В свои 12 лет она была очень рассудительная девочка, которая любой игре придумывала логическое объяснение. Женя же был тихим послушным мальчиком, невысоким, с пышной шевелюрой. Он недавно пошел в первый класс, и Саше нравилось играть с ним в школу. Женя был не против, ведь вместо пятерок за правильные ответы он получал по конфете. Правда за неправильные Саша конфеты отбирала, но все равно пока Женя оставался в выигрыше. Вскоре детей позвали ужинать. Женя даже поделился с мамой и тетей заработанными конфетами. После чая тетя с мамой остались на кухне мыть посуду, а Саша с Женей опять побежали в детскую, где стали строить «домик» под Сашиным письменным столом. Женя упорно называл его халабудой. Саша же настаивала, что это их маленький замок, а Женя заколдованный принц, которого надо спасать.
Женщины за разговорами, а дети за играми и не заметили, как приблизилось время спать. Женина мама засобиралась домой. Саша с Женей так заигрались, что не хотели расставаться, и тетя Вера предложила сестре оставить Женю ночевать у них.
- Место есть, в школе карантин, Саша дома, и она уже большая, сама сможет Женечку накормить.
А завтра мол после работы опять встретятся и уже пораньше поедут домой.
- А то уже половина десятого, пока доедете, а ребенку спать пора.
Мама спросила Женю, согласен ли он остаться, и он, немного поломавшись, сказал, что хотел бы поспать вместе с Сашей. Мама поцеловала его не прощанье и сказала, что после работы обязательно заедет.
Проводив маму, Жене вдруг стало как-то грустно. Но тут позвонил телефон, тетя Вера отвлеклась, и Саша предложила еще поиграть…
- Все-все, ребятки, пора спать, - тетя Вера положила телефонную трубку, - уже одиннадцатый час.
У Саши была большая комната, и кроме кровати-малютки, раскладывающейся по бокам по мере Сашиного взросления, в ней стояло кресло-кровать. Жене постелили на кровати, а Саша, как хозяйка, должна была лечь на кресло. Тетя Вера выдала Жене старую Сашину трикотажную пижаму, она была очень приятная мягкая, правда штанины были чуть коротковаты. Пожелала спокойной ночи и выключила свет.
Дети заснули не сразу. Саша долго еще рассказывала Жене разные почти страшные истории.
Проснувшись утром, Женя увидел, что Саша уже не спит, а сидит у столика и что-то увлеченно рисует. Когда он встал и подошел поближе, то увидел, что она красит себе ногти маминым лаком. Лак был розовый и блестящий. Закончив со своими ногтями, Саша стала уговаривать Женю покрасить ногти и ему. Он во всю отнекивался, но Саша была очень настойчива, и, в конце концов, Женя согласился на эксперимент. Саша очень аккуратно нанесла лак на Женины ноготки (даже язык высунула от усердия), и они вместе стали дуть на лак, чтобы он быстрее сох. Саша предложила накрасить ногти и на ногах, но Женя сказал, что хочет в туалет, и вовремя от нее убежал.
В это время раздался звонок, и Саша побежала открывать дверь.
Когда Женя вышел из туалета, в коридоре кроме Саши стояла еще одна девочка. Она была выше Саши, носила в отличие от нее длинные волосы, была одета в курточку и держала в руках пакет с хлебом и молоком.
- Ой, какая милая девочка! Сестричка? И как нас зовут? – протараторила она.
- Да, двоюродная…
- Чего молчим? Как нас зовут?
- Женя, - промямлил Женя и убежал в Сашину комнату.
- Какие мы стеснительные.
Женя упал на кровать и накрылся одеялом с головой. Ему стало очень стыдно. Но тут в комнату вошли подружки, и он затаился и чуть ли не перестал дышать.
- Что это мы до сих пор валяемся в постели, пора вставать, - пытались растормошить его девочки.
Сашина подруга сказала, что отнесет домой покупки и вернется, тогда они все вместе и поиграют. И она даже знает во что. Саша не решилась ей возразить.
- Женя, вставай. Лена ушла, - пыталась растолкать брата Саша.
- Ну, не могла же я сказать, что ты мой братик. Выбегает растрепанное чудо в девчачьей пижаме, с длинными волосами и накрашенными ногтями. Хочешь, я скажу, что ты мальчик.
Женя на это только заплакал и отвернулся к стенке.
- Не реви, а то точно не поверишь, что ты мальчик. А хочешь, ничего говорить не будем. Ну, побудешь немножко девочкой – это совсем не страшно.
И Саша, увлеченная новой идеей, стала рыться в своих старых вещах, чтобы подобрать что-нибудь Жене по размеру.
- Вставай, сейчас Лена придет. Одень колготки, футболку и юбку. Они должны тебе подойти. Женя хватит реветь. Решай уже что-нибудь. Лена настырная, все равно вставать придется.
Раздался звонок, Саша пошла открывать, а Женя разглядел предложенную сестрой одежду. Если колготы он бы еще и согласился натянуть, то юбку совсем не хотел. Слезы опять побежали из глаз, и он опять накрылся с головой одеялом.
Тут в комнату зашли подружки и принялись его тормошить, а Лена еще и сюсюкать.
- Какая у нас Женечка капризная. Совсем как лялечка маленькая. Уж я-то знаю, у меня младшей сестричке только-только 2 года исполнилось. Ой, идея…
И она стала что-то нашептывать Саше. Саша пыталась отговорить Лену, но все-таки согласилась. И они с новыми силами приступили к тормошению Жени.
- Женя вставай. Пора завтракать. Хватит капризничать. Давай с нами играть. Одевайся. Будем в дочки-матери играть. Вставай. Капризуля. Ну, точно лялечка несмышленая. Все, мы тебя предупреждали. Пеняй на себя. Не хочешь слушаться старших, накажем. Хочешь в кровати валяться? Пожалуйста. Только мы тебя спеленаем. Вставай.
Женя не знал, что делать. Он боялся активной Сашиной подруги. И готов, наверное, уже был и встать, но переодеваться на глазах у посторонней… Слезы сами капали из глаз.
Девочкам надоело его уговаривать, и они приступили к осуществлению своего плана. С Жени стащили одеяло, отобрали подушку и стали заматывать его в простынь, на которой он лежал. Девочки были значительно старше и вдвоем легко сломили Женино сопротивление. Он кричал: «Не надо. Я больше не буду. Отпустите». Но у девчонок в глазах загорелся азарт, и они в несколько минут закончили пеленание в простынь. Женя пытался извиваться. И подружки решили, что надо бы пеленание продолжить. Уж очень лялечка неспокойная.
- Чего-то не хватает. Саша, у тебя есть чепчик? Всем малышам обязательно надевают чепчики с оборочками.
- Если и есть, он явно на Женечку будет мал.
- Тогда давай ей косыночку повяжем.
Сказано, сделано. Саша достала белую косынку, и ею плотно укутали Жене голову. Затем расстелили одеяло, которым Женя укрывался, и замотали его, как в конверт. Женя уже устал плакать, но слезы сами лились из глаз, он чувствовал себя совершенно беспомощным. Саша достала свои розовые ленты, и девочки зафиксировали конверт, обмотав его несколько раз лентами и завязав их красивыми бантами.
- Какая миленькая малышка. Уси-пуси, маленькая. Смотри, что тетя Лена тебе приготовила.
И Лена вставила Жене в рот соску пустышку. Он попытался ее выплюнуть, но Лена была предусмотрительна – соска была на ленте, и лента была завязана еще одним бантиком. Выплюнуть ее у Жени не получилось.
- Вот так, маленькая, полежи, успокойся. Маленькие девочки должны слушаться старших.
Саша сказала, что Женю надо покормить завтраком, и девочки пошли на кухню придумывать, чем бы покормить лялечку. Женя не мог даже пошевелиться. Через несколько минут девочки вернулись, вынули у Жени изо рта соску и в четыре руки покормили его бутербродом и молоком. Вытерев ему ротик, снова вставили соску, накрыли уголком конвертика и, сказав, чтобы она подумала над своим поведением, занялись своими делами. Они довольно громко, так что и Жене сквозь косынку и одеяло был слышен весь разговор, распределяли между собой роли в игре.
- Давай Женечка будет нашей дочкой. А я буду мамой, - говорила Лена.
- Я тоже хочу быть мамой, - спорила Саша.
- Давай ты будешь папой. У тебя имя может быть, как мальчиковое, так и женское. И у тебя короткая стрижка. А Ленами мальчики быть не могут.
Пока они спорили, Жене очень захотелось в туалет, но соска мешала говорить, и он мог только мычать сквозь нее. Девочки заметили, что спеленутый кокон как-то не спокоен и подошли к нему.
- Что случилось с нашей малышкой? Ты хочешь, чтобы мамочка вынула сосочку? Ты будешь себя хорошо вести?
Женя энергично кивал. Он был на все согласен, только бы не описаться. Соску вынули, и он сказал, что хочет в туалет. Но девочки заставили его пообещать во всем их слушаться.
- Скажи. Я буду послушной девочкой. Скажи. Мамочка, папочка, я хочу пи-пи. Скажи. Мамочка, дай сосочку. И не смей ее вынимать, пока мы не разрешим.
Женя все послушно повторял за Леной. Ему опять дали соску, распеленали, и он стрелой помчался в туалет. Когда он вышел из туалета, выглядел довольно необычно, и вряд ли кто-нибудь сказал бы, что это мальчик. Девичья пижама, голова замотана косынкой, во рту соска, ногти накрашены, сам растерянный. Но девочки сразу взяли его в оборот.
- Маленькая сделала пи-пи? А кто смывать будет?
- Женечка, пойдем в комнату.
- Запеленаем нашу малышку. Может памперс принести, чтобы не надо было в туалет вставать?
- Не надо пеленать, - заплакал Женя.
- Не плачь, сестричка.
- Не сестричка, а доченька. Доча, кто разрешил соску вынимать? Непослушных девочек мы будем запеленывать.
- Я больше не буду.
- Дорогая, - подыграла Саша, - может пора одеть нашу девочку.
- Да, дорогой, мы с доченькой пойдем умываться, а ты приготовь, что ей надеть.
Лена, как маленькой, помыла Жене руки и умыла его. Но соску заставила взять снова.
Саша тем временем прибрала постель и в дополнении к колготкам, футболке и юбке достала еще трусики и ленту.
Когда Женя с Леной вернулись из ванной, Женя без разговоров с Сашиной помощью быстро переоделся, чтобы Лена не увидела, что он мальчик. Белые трусики, салатовые колготки, голубая футболка с длинными рукавами и нарисованной спереди Мини-маус, синяя в мелкий горошек плотная юбка – обычная вроде бы одежда, но для девочек. Женя стоял и боялся пошевелиться. Лена сняла с него косынку и принялась его расчесывать.
- Какие мягкие волосики у нашей доченьки. Что ты хочешь: косичку или хвостики, или просто бантик завяжем?
- Давай просто бантик, я уже и ленточку достала. Для красивой косички все-таки волосы коротковаты, - заметила Саша.
- А мы можем в два колоска заплести…
Женя стоял, ни жив, ни мертв. Он не знал, как в таких ситуациях поступают девочки. Кроме того, во рту у него все еще была пустышка.
- Что ты молчишь, маленькая? Ах, у тебя сосочка во рту. Правильно, я вынимать ее не разрешала. Только дети ее не просто во рту держат, а сосут. Вот-вот, пробуй. Молодец. Причмокивай. Умница. Сейчас завяжем бантик. Будет наша девочка красивенькая. Ну, что ты, как сонная? Саша, доставай игрушки. Вот, возьми куклу. А мы посмотрим, что тут у нас еще есть.
Девочки с увлечением стали доставать старые Сашины игрушки. Кроме большого ассортимента мягких игрушек, с которыми еще игралась и Саша, здесь были и пупсики, и детская посудка, и кубики, и кукольный домик, и еще множество девчачьих штучек. Все было вывалено на ковер, и девочки и сами с большим удовольствием стали во всем этом копаться.
Но вскоре это им надоело, Жене разрешили вынуть соску, оставили его с игрушками, а сами стали играть в «салон красоты». Вначале мастером выступила Лена. Она не долго колдовала над Сашиными волосами. Ведь Саша играла роль папы, и Лена просто сделала ей вместо прямого косой пробор и тщательно прилизала волосы. Зато Саша проявила свою фантазию. У Лены были длинные волосы, и, распустив ее хвост, Саша соорудила ей высокую прическу, как у взрослой, использовав кучу маминых шпилек. Затем пришел черед косметики. Что значит, родителей нет дома. Можно экспериментировать во всю.
Девочки наигрались и обратили внимание на Женю. Он и забыл, как одет. Тихо сидел себе на ковре и строил домики для кукол из кубиков.
- Женечка, мы идем в гости. Понарошку конечно. Надо переодеться. Саша, у нас есть праздничное платье, которое подойдет нашей доченьке?
- Сейчас поищу.
-Иди сюда, доча. Я развяжу бантик. Он совсем не праздничный.
Женя подошел к Лене. Он очень смущался, не знал куда девать руки и теребил подол юбки. Лена развязала бант и стала снимать с него футболку. Тем временем Саша достала из шкафа свое праздничное платье, которое ей купили, когда она была примерно в Женином возрасте.
Платье было зеленое, бархатное, с уже пришитыми нижними юбками, длинными рукавами, в плечах присобранными фонариками, с белым отложным воротничком и манжетами. Пояс в талии завязывался сзади большим бантом.
С Жени стянули юбку. Саша подала ему белую маечку на тонких лямках, и он, не возражая, ее надел. Затем поднял руки вверх, и на него надели это девичье великолепие. Да, это не свитер или футболку через голову надевать. Женя даже закрыл глаз, когда мимо лица прошелестели белые юбки, руки продели в рукава и потянули платье вниз.
Он стоял, не шевелясь. Девочки поправляли платье, застегивали на спине пуговки, оправляли нижние юбки, чуть-чуть выступавшие из-под подола, завязывали на талии бант. А он испытывал какие-то новые незнакомые чувства и не знал нравится ему или нет быть одетым в платье. Любая девочка была бы очень довольна. Белые манжеты, воротничок и кружевной край нижних юбок мило оттеняли темно зеленый бархат праздничного платья.
- Что молчит наша красавица? Тебе нравится новое платье?
- Да… - растерянно ответил Женя.
- Скажи: спасибо, мама, спасибо папа. Не молчи.
- Спасибо, мамочка, спасибо папочка.
- Умничка. Иди, я тебя поцелую.
Женя знал, что девчонки по любому поводу целуются. Но, как не хотел этого избежать, нельзя было, чтобы Лена что-то заподозрила. И он подошел к ней и подставил щеку.
- Какая у нас хорошая девочка. Но ей тоже надо отправиться в парикмахерскую.
- Правильно, нельзя же в таком красивом платье быть такой растрепанной.
- Чур, я буду мастером. Ты, Саша, только что мне укладку делала.
- Ладно. А мы с дочкой как будто пришли в парикмахерскую.
- Я не хочу стричься, - заплакал Женя.
- Все маленькие дети боятся ножниц. Что ты, маленькая. Мы не будем тебя стричь. Только причешем.
Его усадили перед зеркалом, и Лена взяла в руки большую расческу. Тем временем грелась плойка. Девочки решили чуть подкрутить Жене волосики. Когда Лена поднесла плойку к его волосам, он стал вырываться и плакать.
- Папаша, принесите соску и держите дочь. Ничего страшного я не делаю.
Жене опять всунули в рот соску-пустышку и заставили ее сосать.
- Что это за баловство? Будешь плохо себя вести, разденем и опять запеленаем, как совсем маленькую.
Женя испугался и дал себя накрутить. Когда Лена расчесала накрученные плойкой кудряшки, то почему-то почти не стало заметно, что волосики накручивали, зато прическа стала заметно пышнее.
- Как нашей малышке нравится сосочка. Хватит сосать. Давай сюда. Скажи, какой бантик тебе завязать. Белый или зеленый.
- Белый, - сказал Женя. Он видел, что всем девочкам с праздничными платьями обязательно завязывают белые банты.
- Правильно, маленькая. Саша, дай нам большой бант. А Женечка пока закроет глазки.
И Лена чуть-чуть подкрасила ему веки и реснички. А потом девочки завязали Жене огромный белый бант. Но им все равно чего-то не хватило. И они слегка нарумянили ему щечки и, последним штрихом, накрасили губы блестящей розовой помадой.
Женя сидел с закрытыми глазами и боялся посмотреть на себя в зеркало.
- Все. Глазки можно открывать. Ну что, папаша, вы довольны? Где ваша мамочка?
Женя приоткрыл глаза и сразу их закрыл.
- Ах, какая куколка! Доченька, ты такая красивая! Вставай, - играла уже роль мамы Лена.
Женя готов был расплакаться. На него из зеркала смотрела настоящая кукла, ну, в крайнем случае, девочка детсадовского возраста.
- Что такое? Опять капризы? Опять дать сосочку? Вставай. Покрутись. Умничка. Дай маме ручку, дай папе ручку.
И они, взяв его за руки, пошли по всей квартире. То и дело девочки останавливались и любовались делом своих рук. А Жене приходилось кружиться, учиться присаживаться в реверансе и целовать маму и папу. Потом им расхотелось идти в гости, и они «пошли в кино». Саша включила мультик, и они чинно расселись на диване в зале. Женя оказался посредине и сидел, не шелохнувшись, положив руки на колени, как примерная девочка. Саша заметила его скованность и принесла куклу.
- Правильно, дорогой. Пусть малышка покачает куколку. Она и сама точно кукла! Женя, хочешь быть куколкой?
- Нет…
- Ладно-ладно, я пошутила. Ты наша любимая доченька.
После мультика они втроем играли в куклы, накрывали стол детской посудкой, в общем, занимались обычными девчачьими делами. Женя втянулся в игру и уже не боялся каждую минуту быть разоблаченным Леной. Единственное, он очень стеснялся, когда в туалет его провожала Саша, чтобы придержать красивое платье.
Заигравшись девочки и не заметили, как подошло обеденное время. Раздался телефонный звонок. Это звонила бабушка Лены. Мол, уже почти три часа, пора обедать. Лена засобиралась домой. Саша повынимала у нее из прически заколки. Получилось несколько не аккуратно, но Лена сказала, что расчешется дома.
- Ну, все, я побежала. А то бабушка ругать будет.
- Да нам с Женей тоже пора перекусить.
- До свидания, доченька. Поцелуй мамочку… Молодец. А сосочку я тебе дарю. Может еще поиграем. Или, если будешь капризничать, Саша будет тебе ее давать, чтоб не плакала. Ладно-ладно, шучу. Поцелуй меня еще раз… Все, пока.
Лена убежала. А Женя почему-то расплакался.
- Ну, что ты плачешь. Все ведь хорошо. Лена не догадалась, что ты мальчик. Неужели с нами было скучно играть? И вообще, ты, Женечка, очень красивая девочка. Вот посмотри в зеркало. Я бы хотела, чтобы у меня была такая сестричка. Дай, я тебя поцелую. Ладно, пора пообедать. Давай, помогу снять платье, чтобы не запачкать. Или ты хочешь еще в нем побыть, пока я буду обед разогревать?
Женя в принципе уже привык к платью, но не за что бы в этом не признался.
Саша развязала пояс, расстегнула на спине пуговки и аккуратно сняла с Жени праздничное платье, маечку. Но заметила, а если вдруг, пообедав, вернется Лена. Женя не хотел опять быть девочкой. Тогда сестра предложила пока просто надеть футболку, ту, что и утром. Перед приходом родителей переодеться успеем, а если все же Лена зайдет, то Женя успеет натянуть юбку, она ее пока прятать не будет. Жене пришлось согласиться, но он попросил снять лак с ногтей. Саша помогла ему надеть свою футболку, поставили разогревать обед и там же на кухне специальной жидкостью стерла лак ему и себе. Они пообедали, Саша помыла посуду, а Женя помогал ее вытирать. Потом они вернулись в детскую, и аккуратно повесили платье в Сашин шкаф. И тут в большом зеркале в дверце шкафа Женя увидел себя. В отражении стояла девочка. Ведь на нем были девчачьи футболка и колготы, и, кроме того, большой белый бант в волосах. Саша специально не напомнила ему о бантике, ей так хотелось, чтобы он подольше оставался ее сестричкой. А он как-то успел привыкнуть к прическе и за переодеванием, обедом и снятием лака с ногтей и не заметил, что остался с бантом.
- Саша, развяжи.
- А вдруг Лена вернется.
- Ну и что. Девочки и без бантов ходят.
- Так ты согласен быть девочкой?
- Не-ет… - захныкал Женя, и сам стал срывать бант.
- Подожди, подожди, я сама аккуратно развяжу. И нечего было реветь.
- Ты-то банты не носишь.
- Я уже взрослая. Но я готова себе завязать бантик, если мы и тебе его завяжем. Хочешь?
- Не-ет…
- Ладно-ладно. Пойдем умоемся. Не то мама косметику увидит.
Они пошли в ванну и умылись с мылом. Саша набрала Ленин телефон. Та сказала, что сегодня уже не придет, так как бабушка дала ей работу по дому. Но обязательно вечером перезвонит. Поэтому Саша спрятала детскую юбочку и достала Женину мальчиковую одежду, которую утром спрятала в шкаф.
- Жаль, такая у меня сестричка появилась. А теперь опять братик. Давай играть.
И так как до прихода родителей еще оставалось время, они уселись на ковер, где были разложены игрушки.
Мамы пришли почти одновременно. Сашина чуть раньше, потому что ей от работы ехать было значительно ближе.
- Вы ели, что делали?
- Ели, смотрели телевизор, играли.
- И во что вы играли?
- В дочки-матери.
Тетя Вера странно посмотрела на Женю. Но потом подумала: мальчик маленький, да и во что еще с Сашей играть. Тут пришла и Женина мама. И снова стали собирать на стол. Дружно попили чай. И мама с Женей засобирались домой.
- Женечка, тебе понравилось быть целый день с Сашей, придешь еще к нам в гости? - спросила тетя Вера.
- Да, - робко ответил Женя, держа маму за руку. Он не знал, хотел бы он повторения сегодняшнего дня. Скорее нет. Но все равно ему было с Сашей интересно.
Его мама же, прощаясь с сестрой, заметила, что карантин только начался, а его не с кем оставить дома. Завтра конечно уже выходные. Но на следующей неделе она бы попросила Сашу побыть с Женей еще пару раз, если уж они так хорошо провели время вместе. Тетя Вера ничуть не возражала. А Женя не знал, куда девать глаза от смущения, он боялся, что сегодняшняя игра может повториться.
А карантин продолжалсяwww.russcarfbondage.org/old_forum_archive/view....

@темы: лит. опыты

---

Бегство Ольги Орловой

Целый год выдержала певица Ольга Орлова на телепроекте «Дом-2». В конце марта прошлого года экс-солистка группы «Блестящие» шокировала поклонников сообщением, что она стала ведущей скандального реалити-шоу.

«На роль ведущей меня пригласили продюсеры «Дома-2», — рассказывала тогда звезда. — Мне сложно еще судить после записи первого выпуска, но мне точно понравилось. Ребята не были удивлены моему приходу, они, наверное, подготовлены уже ко всему. Конечно, я знала, что такое «Дом-2», но теперь буду смотреть его ежедневно».

За эти почти 13 месяцев Ольга вела проект в Москве, ездила на «остров любви» на Сейшелы, где порой жила по несколько недель подряд. Этот «вахтовый» метод, к слову, применяли ко всем ведущим шоу, но из-за чрезмерной занятости Ольги Бузовой и наличия семьи у Ксении Бородиной, Орлова летала к океану чаще всех.

Со стороны звучит как сказка, но не так все просто. Чтобы выжить на проекте среди всех этих склок и интриг, нужно обладать поистине стальным характером. И Орлова сорвалась. На записи одного из выпусков шоу Ольга вдруг вспылила, сказала всем участникам, что она о них думает и ушла со съемочной площадки.

«Мне просто стыдно за всех вас! — крикнула она. — Зачем мне разбирать чужие провокации? Мне не нравится, я терпеть не могу вранье и фикции. Я действительно хочу уйти. Надоело!»

Соведущий Ольги Андрей Черкасов попробовал остановить девушку, спросил, что нужно сделать, чтобы она осталась. В ответ Орлова сказала, что нужно выгнать из проекта всех, кто врет, то есть «добрую» половину участников.

«Пусть они едут домой и провоцируют своих соседей!» — горячилась певица.

Фанаты проекта и самой Ольги пришли в восторг от ее пламенной речи. «Наконец-то хоть кто-то высказал всю правду о шоу!» — говорили они. Впрочем, кое-кто предположил, что и эта истерика ведущей была спланирована. Не зря ее разговор за кулисами с Черкасовым тоже был снят на видео и не телефонной камерой, а вполне профессиональной, судя по качеству.

Пока неизвестно, уйдет ли Орлова насовсем, или ей дадут отпуск, чтобы она могла отдохнуть от вечных скандалов.

Статьи по теме:

Ольга Орлова: «От голодания у меня начались мигрени»
Ольга Орлова отреагировала на разоблачающую статью
Ольгу Орлову раскритиковали за слишком откровенное фото


Источник →
Ключевые слова: Звезды - Новости
Опубликовано 16.04.2018 в 16:00

@темы: звёзды

---

Юля Паршута устроила танцы на пляже

Я никогда не относилась к спортивной нагрузке настолько серьёзно, чтобы выстраивать от неё свою жизнь. Я просто хочу, чтобы у меня всегда была возможность и настроение забежать в зал, если появилась минутка. Да и зал уже не так обязателен, видите. Да, я тут не мешки ворочаю, но ведь порой и на отдыхе возможность взять себя в руки и оторваться от шведского стола и лежака стремится к нулю. Я рада, что так замотивировала вас. Столько приятных сообщений (в том числе и от коллег?) после этого видео в сториз, снятого-то в шутку, я давно не получала ?. Это взаимная мотивация. Спасибо за добро ?? •К мотивации, на самом деле, я отношусь весьма своеобразно. Но убеждена, что на начальном этапе [когда продолжить тренировки бывает сложно, а сорваться — за милую душу], она очень важна. А вы что думаете? Спасибо @ksumamaeva за видео ??

Отправившись отдыхать, Юля Паршута не прекратила заниматься спортом. «Мне важно тренироваться регулярно, и наличие спортклуба для этого вовсе не обязательно, — говорит певица. — Конечно, в отпуске я не мешки ворочаю, но порой на отдыхе возможность взять себя в руки и оторваться от шведского стола и лежака стремится к нулю. И от сладких экзотических фруктов отказаться невозможно, и за это удовольствие тоже надо расплачиваться. Я никогда не относилась к спортивным нагрузкам слишком серьезно, чтобы выстраивать от них свою жизнь. Но мне совершенно нетрудно под музыку, которая звучит на пляже, минут пятнадцать потанцевать, добавляя в танец приседания и выпады».

Актриса и певица справедливо считает: для того, чтобы достичь идеальной фигуры, важно не только заниматься спортом, но и подходить с умом к системе питания.

«Строгого диетического расписания у меня нет: питаться каждые три часа — это не для меня. В дневном меню обязательно рыба, мясо или морепродукты, — говорит Паршута. — Без них структура кожи будет меняться не в лучшую сторону, станет рыхлой. Конечно, я стараюсь питаться сбалансированно, но не зацикливаюсь и сильно себя не ограничиваю. С утра могу съесть хлеб с маслом или диетический обезжиренный творог. Если я в хорошей форме, то позволяю себе что-нибудь сладкое. А вот на ночь ни сладкого, ни соленого не ем, иначе утром все это отразится на лице. С утра мне хорошо помогают гидрогелевые патчи: налепила и поехала по делам, через полчаса сняла — и все в порядке!»

Статьи по теме:

Юлия Паршута: «Трус не играет в хоккей!»
Тосты с тунцом: рецепт от певицы Юли Паршута
ВИДЕО: Юля Паршута занимается спортом в отпуске



Источник →

Ключевые слова: Звезды - Новости

Опубликовано 17.04.2018 в 02:59

@темы: звезда на всю голову

---

Анна Седокова рассказала об интимных достижениях Николая Баскова

Анна Седокова — умеет расположить мужчину к разговору о личном. Недавно певица пересеклась по работе с Николаем Басковым. Воспользовавшись ситуацией, она узнала о том, каков в постели «золотой голос России».

В соцсетях набирает популярность видео, которое Анна сняла во время совместной поездки с Николаем на дорогом авто. В нем Седокова посмеялась над тем, что Басков не очень ловко водит машину. Это, впрочем, неудивительно, ведь «натуральный блондин» привык перемещаться по дорогам с личным водителем. А вот Анна любит крутить «баранку» самостоятельно. Она имеет большой водительский стаж, поэтому, как признается, может легко по манере вождения мужчины определить... каковы его достижения по части любовных утех.

«А ты знаешь, что говорят: «Как мужчина водит, такой он в постели?» — просила Анна у Николая. «А я непредсказуемый!» — шутливо ответил певец. Дальше Анна принялась рассуждать о том, на кого в момент интимной близости Николай похож больше: на льва или тигра? Басков от ответа на этот вопрос ушел, предложив Седоковой самостоятельно узнать подробности у их общей знакомой.

Кстати, пользователи соцсетей отметили, что Анна и Николай прекрасно смотрятся вместе. Правда, если Седокова сейчас находится в активном поиске, то сердце Николая занято. У него все еще запланирована свадьба с Викторией Лопыревой. Дату торжества уже пару раз переносили, но поклонники Баскова не теряют надежды, что он все же женится на модели.

Статьи по теме:

Николай Басков рассекретил беременность Светланы Лободы
Дочка Анны Седоковой ждет рождения еще одного брата
Ребенок Анны Седоковой попал в реанимацию


Источник →
Ключевые слова: Звезды - Новости
Опубликовано 15.04.2018 в 16:00
-2

@темы: анна седакова

---

Лето будет жарким! Новый вид купальника сведет всех с ума

Конечно, ни один летний отдых не может обойтись без купальника! Он должен хорошо сидеть на фигуре, подчеркивая достоинства и скрывая недостатки, а также быть стильным.Мы нашли хит предстоящего лета. Этот сексуальный купальник уже с
Источник →тал очень популярен, а вы должны обязательно обзавестись таким для жаркого отдыха.

@темы: купальники

---

40-летняя Толкалина произвела фурор стройными ножками в Италии

Экс-супруга режиссера Егора Кончаловского не раз оказывалась в центре внимания

40-летняя Любовь Толкалина привыкла эпатировать публику откровенными снимками в бикини. Актриса театра и кино вместе с друзьями проводит долгожданный отпуск в Италии. Артистка отдыхает недалеко от острова Капри.
Мало кто из поклонников Толкалиной может поверить, у актрисы есть уже взрослая дочка Мария. Артистка выглядит гораздо моложе своих 40 лет и может дать фору даже начинающим актрисам.

Отправившись в Италию, Любовь Толкалина не забывает публиковать в своем микроблоге свежие снимки с круиза на яхте. Актриса произвела фурор, показав стройные ножки.

Читайте также: Эффектная Толкалина «взбудоражила» гостей премии «Ника»

«Красиво до неприличия все!», «Каждый раз просматривая ваши фото, у меня одна мысль в голове - боже, какие ноги», «Люба посмотрела я на Вас и поняла, хватит есть пирожные в Риме. Это я про себя. Вы красивая», «Ноги, ах какие ноги... бесконечные, нереальные», «Ах какие ножки, вах!!!», «Не знаю как там про бессмертие, а вот ноги кажутся бесконечными...» - прокомментировали снимок Толкалиной поклонники.

Актриса не стесняется показывать обнаженную фигуру и может позволить себе пикантные снимки. Благодаря идеальной фигуре Любовь Толкалина считается одной из самых красивых актрис отечественного кино.

@темы: любовь толкалина

---

Одалискаживопись

29.07.2012 в 13:38

Пишет  Mississippi_usa:

одалиска
ru.wikipedia.org/wiki/%CE%E4%E0%EB%E8%F1%EA%E0

(от тур. odalık — «горничная, рабыня, служанка») — женщина, состоящая в гареме султана. Одалиски воспринимались на Западе как наложницы или сексуальные рабыни, и их статус был ниже статуса официальной жены. Фактически они были прислужницами жён султана. Обычно они ни разу не видели султана. Если одалиска отличалась красотой, или какими-нибудь искусствами, её готовили стать женой султана. Прекрасная одалиска, сумевшая очаровать господина своей красотой, пением и танцем, могла стать женой султана. Образ одалисок привлекал воспаленное воображение западных художников ориенталистов XIX века (Энгр). Эти художники не видевшие не то что дворца султана, а зачастую даже не бывавшие в Османской империи, изображали картины, нарисованные их воображением. Одалиски обычно изображались молодыми, прекрасными полуобнажёнными женщинами в восточных одеждах и интерьерах. На изображениях они либо возлежали на подушках на фоне ковров и кальяна, либо исполняли танец живота перед своим господином.

@темы: живопись

---

«Как не стыдно»: Анастасия Волочкова вынесла торт без нижнего белья

Скандально известная балерина Анастасия Волочкова вновь дала пользователям повод для негативных комментариев. 13 апреля артистка решила поздравить своего работника Рустама с днем рождения и собственноручно вынесла праздничный торт, забыв надеть под маленькое розовое платье нижнее белье. Несмотря на то, что торт, сделанный на заказ, представлял собой настоящий кулинарный шедевр, пользователи в первую очередь обратили внимание на грудь балерины, которую хорошо было видно под тонкой тканью.

Как в дом пустили мусульмане в таком платье со стоячими СОСКАМИ ????", «Торт прекрасен, но он видел вашу грудь?», «Как можно при чужих мужчинах так омерзительно одеваться, ставя их в неловкое положение? Могла бы вынести торт и в наряде поприличнее», «Как не стыдно...я в шоке перед гостями в таком виде. Где ваше нижнее белье?»

uznayvse.ru/zvezdyi/89858.html

@темы: анастасия волочкова